«…Князь же Андрей бе город Володимерь силну устрой, к нему же ворота златая доспе, а другая серебром учини...» — так сухо и кратко сообщает летопись о строительстве новой крепости во Владимире. Ворота, которые назывались Серебряными, до нас не дошли. Как они выглядели, мы не знаем, глава надвратной башни и воротные полотнища, по мнению ученых, были окованы оловянными или свинцовыми, чем-то украшенными листами.

Старики крестьяне все помнят, все знают, что передали им когда-то их деды, а тем, в сдою очередь, их деды. Так вьется и не обрывается веревочка древних преданий за многие столетия, за многие поколения.

Имя князя Андрея Боголюбского до сих пор живет в памяти народной. По крайней мере, десяток мест на Владимирщине — озера, села, леса, клязьминские старицы и излучины — молва народная связывает с Андреем.

Известный советский ученый-антрополог профессор М. М. Герасимов широко применял метод восстановления подлинного скульптурного   портрета умершего человека по его черепу. Так им были восстановлены портреты Ярослава Мудрого, Тамерлана, Ивана Грозного, адмирала Ушакова и других. Восстановил он и голову Андрея Боголюбского.

Еще до войны врачи исследовали скелет Андрея и установили, что князь был высокого роста и атлетического телосложения. Летописи подчеркивают его гордость — он ни перед кем не склонял головы. А медицинское обследование скелета выяснило, что у Андрея два шейных позвонка срослись между собою и он просто не мог нагибать голову.

У иных людей бывает как бы вторая любовь. Днем они инженеры, бухгалтеры, слесари, ученые, а вечером собиратели марок или этикеток со спичечных коробков, а то что-нибудь выпиливают, вытачивают или по выходным дням отправляются на рыбалку, на охоту. Для прочих граждан такие люди порой кажутся чудаками.

Ну а моя вторая любовь — это старое русское зодчество. За свою жизнь я побывал почти во всех старых русских городах. Везде я рассматривал, зарисовывал, изучал все, что строили и украшали наши предки и восемьсот и двести лет назад. И всегда я читал научные книги по русской истории, об археологических раскопках, о памятниках старины...

Возможно, возникнет вопрос: почему же собор в Юрьеве-Польском назван Последней жемчужиной? Да, та лебедь белая, имя которой — Зодчество Владимиро-Суздальской Руси, та рожденная народом птица, что от храма к храму взлетала все выше и выше, упала, пронзенная злою стрелою, и ее лебединая песня была пропета.

О безвременной и страшной гибели белой лебеди пойдет сказание.

В летописях почти ничего не говорится о пятом сыне Великого Всеволода — Святославе. Малолетним дважды отправлялся он княжить от имени отца в Новгород. Второе княжение кончилось для него печально — мальчика посадили, правда, не в подземную темницу — поруб, а в задние горницы архиерейского двора, и отцу стоило немало хлопот вызволить его.

Святославу достался маленький городок — Юрьев-Польской, основанный в 1152 году по велению его деда, Юрия Долгорукого, при слиянии рек Гзы и Колокши. Окружен был городок-крепость земляным валом, и стоял там белокаменный Георгиевский собор.

Не говорит летописец — в доброй ли дружбе после смерти Константина жили меж собой потомки Всеволода Большое Гнездо,  или  каждый о  своей

выгоде думал. Старшим стал брат Константина Юрий. Сидел он великим князем во Владимире, владел Суздалем, а его братья и племянники владели другими городами.

Крепок был союз братьев-князей Юрия и Ярослава с посадскими людьми мизиньных городов. И бояре ростовские успокоились, заполучили они князя, угодного им, — юного сына Константинова Василька, смирно жили по своим поместьям и теремам и будто довольны были.

К северу и северо-западу от Суздальского княжества находилось сильное и богатое государство — Господин Великий Новгород. Правили там знатные бояре и их боярское вече. Выбирали он такого посадника, чтобы выполнял их боярскую волю, а князьям построили палаты не в самом городе, а на другом берегу Волхова. И служил князь Новгороду лишь военачальником — полки в бой водил. Никакой власти над новгородцами у него не было. Коли не нравился князь боярам, они его изгоняли и призывали другого.

Все годы своего долголетнего княжества домогался Всеволод положить под тяжелую руку Новгород. Случалось, что княжили там сыновья Всеволодовы — то старший, Константин, то третий сын — Ярослав, а то и предпоследний — Святослав.

Когда мои московские друзья просят меня показать им белокаменные сокровища древней Владимирщины, они шлют мне письма   в   Любец,   где   я живу, и я назначаю им встречу во Владимире «у Дмитриевского собора».

Это очень удобное место для таких встреч. Право, можно часами стоять и смотреть на лучший памятник зодчества эпохи Всеволода, на эти когда-то белые стены, покрытые теперь серой пылью веков.